Роль юмора в нашей жизни

Кто из нас не ощутил той благотворной роли, какую может сыграть веселая кинокомедия или театральный спектакль, беззаботная и забавная теле- или радиопостановка, обычный ролик в Интернете, чтение юмористических произведений или всего лишь общество остроумного собеседника, взирающего на жизнь с улыбкой.

Эти эффективные и вполне доступные средства дают нам возможность легче переносить ежедневные дрязги, рассеивают дурное настроение, одолевают хандру, улучшают самочувствие и — в отличие от средств, к которым прибегают некоторые, — не заставляют переживать тягостные часы похмелья.

Вольтер оказал, что природа, желая облегчить человеку житейские горести, дала ему сон и надежду. Она дала ему еще смех — справедливо добавил Кант. Речь идет о литературном творчестве данного жанра. Критики бывают нередко несправедливы к произведениям такого рода: сознательно, а то и невольно сопоставляют беззаботную и не претендующую на многое комедию с какой-нибудь проблемной драмой. При этом содержание комедии кажется пустым, ее персонажи — бесцветными, а отсутствие проблемы — тревожным признаком. И отсюда всего лишь шаг к дисквалификации комедии. Но неправильный подход возможен и при положительной ее оценке. Если комедию хвалят не за остроумие и веселость, но исключительно за глубину мысли и потрясающую силу образов, это тоже недоразумение. Несправедлив к этому жанру может быть не только критик, но и зритель. Нередко можно наблюдать людей, которые, с удовольствием посмотрев милую, беззаботную комедию, ощущают по выходе из кино или из театра смущение, точно стыдятся собственного смеха и хотят сказать: "Фильм очень глупый, никакого серьезного содержания".

Разумеется, в сравнении с "Гамлетом" или с "Дьяволом и богом" Сартра развлекательная комедия бедна по мысли; впрочем, иногда в остроумной комедии можно обнаружить больше интересных наблюдений над человеком и его жизнью, чем в иной серьезной драме. Но в одной ли мысли дело? Нельзя развлекательной, комедии предъявлять требования, противоречащие ее природе, точно так же как нельзя упрекать трагедию в том, что ей недостает веселья.

Статистика свидетельствует о том, что наибольшей популярностью у зрителей пользуется комедия. Это находит свое выражение и в характере кинопродукции. 45% кинофильмов, производимых во Франции, — кинокомедии, в Германии — 40%, в США - около 50%. Эта развлекательная функция выполняется, по существу, всеми типами комического, начиная с чистого фарсово-водевильного комизма и кончая комизмом сатирическим. Из всех форм, связанных с комическим, эту функцию в наименьшей степени выполняет мрачная, гневная и ядовитая сатира.

Но не только в этом смысле можно говорить о терапевтической роли комического. Даже произведения, насыщенные чисто фарсовым или алогичным комизмом, не ограничиваются ролью чисто развлекательной.

Например, кинокомедии братьев Маркс были для эпохи великого кризиса своего рода терапией. Аристотель говорил об очищающей роли трагедии, которая, позволяя излиться чувствам, приносит облегчение и умиротворение. Но катарсис вряд ли следует считать монополией трагедии. Очищение чувств в не меньшей степени может быть связано с восприятием комического. Это отмечал впоследствии и Зигмунд Фрейд.

Однако теория комического представляется еще одной областью, в которой Фрейду не удалось избежать произвольных обобщений. Трудно оспаривать существование анекдотов с эротической окраской или едких шуток, в которых проявляется враждебность. Нельзя, однако, остроумие считать сублимацией либидо или же врожденного и всеобщего агрессивного инстинкта. Враждебность бывает чаще всего реакцией на действия, ставящие под угрозу жизнь, интересы, успех или желания личности. Враждебность, не нашедшая себе выхода по какой-либо причине в иной форме, может проявиться в остроте. Острота в такой ситуации дает некую компенсацию за унижение, страх или беспомощность.

Нередко это обстоятельство сознательно используется с целью дать выход чувству враждебности или неудовольствия. Можно привести в качестве примера карнавал в древнем Вавилоне, используемый господствующими классами с целью отвести в иное русло народное негодование. Эксплуатируемым предоставлялась тогда свобода, им позволяли шутить и смеяться над высшими классами. На том же были основаны и античные сатурналии. Подобную функцию выполняли также фестины и игрища в средневековой Франции. Обычаи такого рода характеризуются как предохранительный клапан, который используется господствующими классами: срабатывая под контролем, в атмосфере смеха, он дает выход недовольству народных масс и спасает от взрыва. Шутки и насмешки в разгуле праздника менее опасны и неприятны, проще ими пренебречь и отнестись к ним со снисхождением.

В XX веке аналогичную роль выполняли политические пародии. Человек мстит остротой за неудачи, защищается насмешкой.

Агрессивные формы комического, насмешки могут служить способом мести и компенсации не только для отдельной личности. Поэтому смех и был исключительно важным оружием угнетаемых, эксплуатируемых и преследуемых.

Наряду с литературной и театральной комедией официального характера, где традиционные роли осмеиваемых отводились представителям низших классов, развивалась плебейская комедия, в которой осмеивались сильные мира сего. Это нашло отражение в целой галерее героев народного юмора, таких, как итальянский Пульчинелла, английский Панч, французский Фанфан-Тюльпан, немецкий Хансвурст, бельгийский Тиль Уленшпигель, словацкий Кашпарек, чешский Гонза, венгерский Людас Матиш, польский Мархолт и многие другие. Все они были выразителями прогрессивного начала, пользовались огромной популярностью у простого народа и одерживали верх над блюстителями закона, господами, попами и даже самим дьяволом при помощи остроты, шутки, изворотливости ума.

Терапевтическую роль могут играть также остроты, лишенные яда и агрессивности, шутки и юмористика. Развлекая и разгоняя тоску и скуку, эта форма комического помогает нередко преодолеть скованность и найти выход из щекотливого положения. Шутка над самим собой и автоирония могут быть формой самозащиты. Вспомним поведение Сирано де Бержерака, когда он, посмеиваясь над своим огромным носом, демонстрирует не только способность отнестись с чувством интеллектуального превосходства к своим физическим недостаткам, но как бы предваряет и исключает насмешки других, которые, будь они даже менее остроумны, оказались бы более болезненны.

Как попытку самообороны можно рассматривать шутливый, юмористический подход к собственным неудачам, что следует считать не столько защитой от атаки извне, сколько защитой от самого себя, уныния, пессимизма, депрессии, сомнения в собственных силах и возможностях, защитой от отчаяния. Способность взглянуть с улыбкой на собственные неудачи — это очень важная сторона трудной науки жить.